Одна лишь разница: я готов принять их мир, не только внушать им свой.
Когда все успело поменяться до той степени, что я не могу отпускать настолько, насколько не мог он. До того, что я сам готов упрятать в самые дальние уголки, лишь бы только двое самых важных остались со мной там, где я.